Город

Энергетика двух континентов, сошедшихся вплотную и слившихся в едином дыхании, не могла не оставить своего следа. Множество путешественников, приезжавших в Тбилиси в разные годы и по разному поводу, отмечали особый характер эмоциональной приподнятости, присущий этому городу.

***

При всем изобилии храмов: православных, католических, иудейских, мусульманских — истинными храмами этого города являются бани.
А подлинной, объединяющей всех «мессой» служит омовение — праздник горячего тела. Город, как было сказано, основали у обжигающих серных источников, вытекающих из самых недр земли.
Откуда они исходят? Не здесь ли врата Ада? Резкий, тяжелый, неприятный запах идет от тех серных вод. Он обдает вас даже в вагоне метро, когда с воем и грохотом он проносится через глубокие подземные недра, и жутковатое ощущение ада, который, возможно, где-то здесь, совсем рядом, выступит на вашей коже липким потом.
Впрочем, утешьтесь: если ад здесь, близко, то и рай в двух шагах. Для этого достаточно вступить под гулкие своды тбилисских бань. Восторженные отзывы от посещения их, близкие по экстазу к истерии ауры, оставили многие, но, пожалуй, лучше всех их описали Пушкин и Дюма. Что же здесь происходит? Какая литургия тут идет?
В тбилисских банях вас грубо и больно «насилуют», но здесь же умеют и удивительно нежно ласкать. Сперва на вас прыгает жилистый черный терщик. У него — острые, твердые, как копыта, пятки на мохнатых толстых — бычьих — ногах.
Он берет вас за шею и пригибает на каменное ложе, он ходит по вашей спине и бьет своими пятками-копытами по ребрам и позвонкам, и вы кричите от боли.
Но все это лишь начало, цветочки, ибо, выхватив жесткую ковровую рукавицу, терщик начинает сдирать с вас кожу, и теперь вам хочется кричать от стыда, так как вы и не подозревали, сколько вонючей черной грязи выходит из ваших пор.
Это — ад вне всякого сомнения, потому что вас душит горячий серный пар, пахнущий тухлыми яйцами, а неистовый, молчаливо приплясывающий терщик теперь деловито обмазывает вас отвратительной черной грязью, темнее и пакостнее всех ваших грехов. Вот оно — возмездие! Пришел час расплаты. Но — терпение: рай близко. Вот, бесцеремонно пригнув вашу голову, терщик низвергает на вас ведра воды. Она гремит в ушах, и кажется, что вас подхватит и унесет с мутными потоками, что льют с вашего тела.
Неужели вы и в самом деле были так грязны? Почему не подозревали об этом, когда мылись в домашней ванне лучшими ароматными шампунями?
И вдруг — наступает тишина. Ваш враг, ваш мучитель молчаливый, черный терщик касается вас нежно-нежно и даже не рукой, а пеной. Эта пена истекает из большого полотняного пузыря, ей нет конца и предела, она заполняет вас всего… Из вас сделали хаш. Трансформировали в «нечто», и ваша кожа теперь — нежна, розова и девственна, как у ребенка, и теперь вам хочется стонать не от боли, а от заполнившей вас ласковой неги. Наконец вы опускаетесь в мраморный бассейн с мягкой водой, окончательно превращающей вашу кожу в бархат, и благословляете этот миг, когда ад и рай сошлись так близко.
Бани — альфа и омега теплого города, его особенность, своеобразный гербовый знак.

Левон Григорян, «Параджанов»

Ереван. Музей Параджанова

Многого не ждали. Что может быть в музее режиссёра кроме фотографий, автографов и личных вещей? Зашли. Вышли часа через два с идиотскими лицами и вопросом «А чё, так можно было?». Потому что Параджанов — это ещё и вот такое:

параджанов2

Это Даниэль Ольбрыхский, если что (фото из сети, под катом телефонное своё)

( Collapse )

Про субъект, объект и колониальный дискурс

На планете Блук, как известно, меняют и продают самых удивительных животных. Одни странные существа распоряжаются другими странными существами. Все принадлежат разным галактическим (или каким там?) расам. Степень их разумности и соответствующее место в пищевой цепочке неочевидны. Кто делит эти существа на животных и их продавцов? Как оно в психиатрии, мы знаем — кто первым халат надел, тот и доктор. Навскидку, критерий — владение речью. Говорящая улитка продаёт не говорящего, но явно разумного индикатора (язык сопротивляется этому окончанию — кого? — в родительном падеже, грамматической метке одушевлённости). В общем, имеем галактический невольничий рынок. Ну это ладно, что с них возьмёшь. Но там ходит советский профессор-зоопсихолог и выбирает животных, которых он почему-то не отличает от не-животных («Нахал! Это я его продаю»). И ему не жмёт покупать заведомо разумное существо («Он всё понимает, но не говорит»). А Алисе принимать в виде подарка. Неужто бремя белого советского человека детектед? Конечно, нет, это другое. 

Про рукописи

Только что вернулись из Матенадарана. Какой-то отдельный пост о нём, наверное, будет позже, а сейчас просто одна картинка с комментарием. Увеличивается по клику.

photo_2024-08-02_16-53-45

Слева — армянская рукопись шестого века н.э. Шестого. Недавно пал Рим, по его бывшим владениям взад-вперед бегают варвары, будущие европейцы, начинающие игроки в государственность. А армяне пишут на пергаменте законодательные акты. Их государственности на этот момент примерно тысяча лет. Христианство они приняли раньше Рима (то есть вообще раньше всех). Справа страница какого-то историко-философского сборника, первая армянская рукопись на бумаге, десятый век.

Странно, но ни разу не слышала, чтобы армяне считали себя великим народом-богоносцем. Удивительное легкомыслие и безответственность.

Ереван

Когда мы покупали в начале января билеты в Ереван, я не верила, что в июле мы там окажемся — не те времена, чтоб быть уверенным в чём-нибудь. Но полгода прошло, и мы таки здесь.  

Кавайное внезапное

У пророка Мухаммеда был любимый сподвижник и ученик-друг, ретивейший верующий и жутко грамотный законник, Абдуррахман ибн Сахр. Во время ранних исламских завоеваний он успел побывать и верховным судьёй Мекки, и наместником Медины, дофига вложился в составление исламских законов — а ещё у него было что-то типа эйдетической памяти, и он запомнил такое количество подробностей об их с пророком общих приключениях, что стал чуть ли не главным источником священных преданий-хадисов.

Но круче всего другое. Круче всего, что его имени никто особо даже из обычных мусульман в быту не помнит, потому что в историю он вошёл под прозвищем, которое дал ему Мухаммед лично. И прозвище это — Абу Хурайра, сиречь ОТЕЦ КОТЯТ. Потому что он был совершенно помешанным кошатником и постоянно с котятами возился. И его упоротость в кошек оценил даже сам пророк, который вообще тоже был по этому делу и ради того, чтоб не мешать любимой кошке спать, у дорогого халата рукав отрезал, торопясь на проповедь.

Пламенный ранний ислам, великие войны, меч халифов над миром — и внезапное вторжение КАВАЙНОСТИ.

Утырено у Морваэна