Дорожка, которая ведет от газпромовского лесного офиса-дворца в город (вот кому еще разрешат в черте города вырубить нехилый кусок парка под офис?). На деревьях вдоль дорожки — галерея птичьих кормушек. Они никогда не пустуют, и рядом все время тусуется стандартный набор городской живности: синицы с воробьями и голуби с воронами. В этом парке еще живут белки, но летом они держатся подальше от людей. А зимой становится не до жиру. Вернее, как раз до жиру. Сегодня на одном из деревьев повесили огромный шмат сала, граммов на шестьсот-семьсот: такие продают на рынке для соления-копчения. С детства (угу, уроки природоведения) я была уверена, что шкурки сала на ниточках вешают зимой исключительно для синиц. Пока не увидела белку, хвостом кверху висящую на кусмане с нее размером и вцепившуюся в него всеми когтями. И дробный звук небольшого токарного станка — острых зубов по замерзшему салу. Видимо, это было настолько вкусно, что белку не смущали даже люди, замиравшие в метре от гастрономической оргии. На тот момент шмат был весь в бороздках от зубов и сточен чуть менее, чем наполовину. Синички даже не пытались подступиться и грустно наблюдали с окрестных веток, как их законный паек уничтожает прожорливая пушистая скотина. Что-то мне подсказывает, что до завтра это сало не доживет. Обязательно проверю. Отдельный вопрос — что будет с белкой, сожравшей столько чистого жира, но в этом я не разбираюсь. Надеюсь, она знает, что делает.
-
- Елена Михайленко (
treasure2011) wrote,
Елена Михайленко
treasure2011
Не очень юного натуралиста пост
Дорожка, которая ведет от газпромовского лесного офиса-дворца в город (вот кому еще разрешат в черте города вырубить нехилый кусок парка под офис?). На деревьях вдоль дорожки — галерея птичьих кормушек. Они никогда не пустуют, и рядом все время тусуется стандартный набор городской живности: синицы с воробьями и голуби с воронами. В этом парке еще живут белки, но летом они держатся подальше от людей. А зимой становится не до жиру. Вернее, как раз до жиру. Сегодня на одном из деревьев повесили огромный шмат сала, граммов на шестьсот-семьсот: такие продают на рынке для соления-копчения. С детства (угу, уроки природоведения) я была уверена, что шкурки сала на ниточках вешают зимой исключительно для синиц. Пока не увидела белку, хвостом кверху висящую на кусмане с нее размером и вцепившуюся в него всеми когтями. И дробный звук небольшого токарного станка — острых зубов по замерзшему салу. Видимо, это было настолько вкусно, что белку не смущали даже люди, замиравшие в метре от гастрономической оргии. На тот момент шмат был весь в бороздках от зубов и сточен чуть менее, чем наполовину. Синички даже не пытались подступиться и грустно наблюдали с окрестных веток, как их законный паек уничтожает прожорливая пушистая скотина. Что-то мне подсказывает, что до завтра это сало не доживет. Обязательно проверю. Отдельный вопрос — что будет с белкой, сожравшей столько чистого жира, но в этом я не разбираюсь. Надеюсь, она знает, что делает.
- Post a new comment
- 7 comments
- Post a new comment
- 7 comments
